Банкротство давно вошло в жизнь российского бизнеса и простых граждан в качестве эффективного способа списания долгов. Бытует устойчивое мнение, что эта процедура позволяет относительно дешево и быстро избавиться от назойливых кредиторов (включая ФНС и Банки) и начать «новую жизнь» с чистого листа (в смысле без долговой нагрузки).
Надо отметить, что такой подход к процедуре несостоятельности соответствовал положению дел в банкротной сфере. Судебная практика по делам о банкротстве довольно долго занимала «продолжниковые» позиции, то есть не содействовала эффективному поиску имущества банкрота (в частности, оспариванию сделок) и не препятствовала списанию долгов даже недобросовестных должников.
Отечественное предпринимательское сообщество (включая бенефициаров бизнеса), а также граждане-должники, продолжают пребывать в этой парадигме, исходя из того, что накопленный долг (при отсутствии источников или желания его погашать) – всегда можно списать через процедуру банкротства. Для этого надо всего лишь найти «дружественного» управляющего и предварительно спрятать ликвидные активы (которые не хочется оставлять кредиторам).
Однако такой подход уже не актуален и серьезно опасен для должников, их бенефициаров и прочих аффилированных лиц.
Судебная практика (а именно она формирует тренды в банкротной сфере) несколько лет тому назад начала стремительно меняться в пользу кредиторов. В настоящий момент нет схем или оптимизационных механизмов, которые не могли бы быть выявлены и оспорены в судах с крайне неприятными последствиями для должника и аффилированных с ним лиц.
Вот лишь некоторые правовые позиции, которые сильно меняют акценты в процедурах банкротства.
Оспаривание сделок
Этот институт направлен на возвращение в конкурсную массу должника имущества, которое было отчуждено в предбанкротный период. Оптимизационные сделки обычно носят довольно замысловатый характер (это давно уже не простая купля-продажа). Однако хитрые схемы больше не дают надежной защиты.
Сейчас эффективно оспаривается вывод имущества через цепочку сделок (например, Определение ВС от 19.06.2020 № 301-ЭС17-19678), а также фиктивные сделки, сторона которой ликвидирована (Определение ВС от 21.01.2019 № 306-ЭС16-9687). Признаются недействительными сделки, совершенные не самим должником, а за счет его имущества, например, отчуждение активов дочерним обществом (Определение ВС от 12.03.2018 № 305-ЭС17-17342).
Субсидиарная ответственность
В настоящий момент, с учетом позиций Верховного Суда, ответственность контролирующих должника лиц (его бенефициаров), в случаи их недобросовестного поведения, является фактически неизбежной.
Высшая инстанция сформировала подходы, которые позволяют привлечь к ответственности не только директоров и участников, но и аффилированных с должником лиц, которые получили прямую или косвенную выгоду от отношений с ним (Определение №305-ЭС19-24480 от 31.08.2020 года). Кроме того, в пул лиц, которые потенциально могут быть привлечены к субсидиарной ответственности, входят помимо контролирующих, и те, кто принимал участие в реализации оптимизационных мероприятий, направленных на вывод и сокрытие активов (Определение №305-ЭС20-5422 от 24.08.2020 года). В число таких лиц входят бухгалтера, топ-менеджеры, юристы, директора технических (транзитных) компаний и т.д.
Ответственность арбитражных управляющих
В последние два года Верховный Суд в определениях по отдельным делам, сформировал критерии оценки «разумности и добросовестности» арбитражного управляющего. Требования к деятельности АУ стали гораздо жестче.
Теперь управляющий несет ответственность за взыскание дебиторской задолженности (Определение ВС от 24.08.2020 года №305-ЭС19-17553; за неправильное формирование условий продажи и лотов (Определение ВС от 07.02.2019 года №305-ЭС16-15579); за уклонение от оспаривания сделок и привлечения к субсидиарной ответственности (Определение ВС от 29.01.2020 года №308-ЭС19-18779, Определение ВС от 24.08.2020 года №305-ЭС19-17553).
Кроме того, ВС значительно упростил взыскание убытков с лиц, которые несут ответственность за деятельность управляющих: страховых компаний (например, Определение ВС от 24.08.2020 года №305-ЭС20-4326) и Саморегулируемых организаций управляющих (например, Определения ВС от 12.07.2018 года №305-ЭС18-10791 и от 12.12.2019 №308-ЭС19-22490).
Все это означает, что управляющие не смогут «идти навстречу» заинтересованным лицам (должнику, его бенефициарам) без риска получить дисквалификацию и/или заградительный тариф от страховой компании (и потерять свой статус), а также подвести «под монастырь» свою саморегулируемую компанию.
Изменения коснулись не только сферы несостоятельности организаций, меняется ситуация и с личным банкротством граждан. Если раньше это был конвейер по освобождению от долгов, то теперь должника ждут неприятные сюрпризы.
Например, он может лишиться единственного жилья, если оно превышает социальную норму (Постановление КС от 26.04.2021 года №15-П).
Должнику может быть отказано в списании долгов, если он действовал недобросовестно – выводил активы, не объяснил расходование денежных средств, не предоставил необходимую информацию и т.д.
Также следует учитывать, что обязательства гражданина-должника могут быть признаны общими для его супруга и такой супруг не получит своей доли от реализации совместно нажитого имущества, средства уйдут кредиторам (Постановление ППВС от 25.12.2018 года №48).
Ну и «вишенкой на торте» является возможность кредиторов и управляющего оспорить любые соглашения гражданина-должника и его супруга (брачный договор, определение долей в имуществе, алиментные соглашения и т.д.), если такие акты содержат фиктивные признаки. Если выделение долей или распределение имущества супругов осуществлялось в судебном порядке, управляющий и кредиторы вправе оспорить соответствующий судебный акт (Постановление ППВС от 25.12.2018 года №48).
Иными словами самые распространенные способы манипуляций имуществом должника: вложить в единственное (но грандиозное) жилье; предать супругу в рамках раздела общего имущества; реализовать по фиктивной схеме третьему лицу – сейчас потеряли былую эффективность.
Главные изменения в банкротной сфере сводятся к следующим судебным трендам:
1) Эффективной возможности поиска и возврата в конкурсную массу должника имущества, отчужденного в предбанкротный период;
2) Расширению оснований и лиц, которые могут быть привлечены к ответственности по обязательствам должника в процедурах банкротства;
3) Отказом в списании долгов гражданам в случае их недобросовестного поведения накануне банкротства и в самой процедуре.
Полагаю, что эти тренды способны оказать глобальное влияние на отечественную предпринимательскую сферу, заставив ее отказаться от бизнес-моделей и оптимизационных схем, ориентированных на возможность списания долгов через банкротные процедуры.
Все это (вместе с новыми подходами в налоговой практике и последствиями пандемии) может сильно ударить по отечественному бизнесу, который (чего греха таить) довольно часто использовал механизм списания долгов в банкротстве, как способ безвозмездного и безвозвратного финансирования.
В этой связи, в ближайшее время следует ожидать массового изменения стандартных бизнес-моделей и более осторожного (и взвешенного) отношения граждан к банковскому кредитованию.
Грядут перемены!
